Пиноккио: страшилка для непослушных детей, или Кто на самом деле покорил весь белый свет?

Стоп-стоп-стоп… Не стоит в ответ на этот вопрос тут же радостно кричать «Бу-ра-ти-но!» Одна шестая часть суши — это, конечно, немало, но ВЕСЬ белый свет покорила всё-таки другая деревянная марионетка по имени Пиноккио. Покорила она когда-то и советского писателя — Алексея Толстого — и тот, не сдержавшись «перетесал» ее на своего Буратино. Да так перетесал, что «первоисточник» до сих пор находится на постсоветском пространстве в тени своего «младшего брата».

Впрочем, «отцовство» деревянного человечка Толстой скрывать не стал, потому и назвал старого шарманщика — Карло. Настоящий «папа Карло», конечно, шарманщиком не был. Но он действительно жил в Италии и звали его Карло Лоренцини. Работал Карло журналистом и, как любой сознательный интеллигент и патриот, боролся за объединение Италии, а в своих сатирических статьях всячески обличал «язвы» того общества. Статьи он подписывал псевдонимом «Коллоди» (так назывался маленький городок — родина его матери, где наш герой в детстве проводил лето). И вот однажды…

Удивительно, но подавляющее большинство знаменитых авторских сказок было создано не в поточном производстве профессиональных сказочников, а людьми, в общем-то, посторонними, и именно «однажды»…

Итак, однажды редактор «Газеты для детей» предложил скандальному сатирику отвлечься от грустных мыслей и написать что-нибудь приключенческое и занимательное для детишек. Сел папа Карло летним вечерком, начал сочинять и так увлекся, что не заметил, как и ночь пролетела. Наутро (!) сказка уже была послана в редакцию. Днем рождения нового литературного героя можно считать 7 июля 1881 года, когда в печати появилась первая история о ж-ж-жутко непослушной марионетке, которую на свою голову вытесал «папа» Джепетто из волшебного полена, подаренного ему приятелем — столяром-алкашом Антонио. Марионетку звали Пиноккио.

Успех сказки про Пиноккио был ошеломительным. Не успел Карло Коллоди в 16 главе руками кота и лисы повесить своего героя на дереве (за шею!) и отложить перо, как возмущенные дети стали требовать продолжения и более «светлого» конца для своего любимца. Коллоди еще пару раз пытался закончить сказку, но, уступая требованиям, вновь и вновь придумывал продолжение (эти «промежуточные» концовки вы и сейчас легко отыщете в тексте), пока спустя два года не решил схитрить, и превратил деревянного негодяя в хор-р-рошего мальчика, а про хор-р-роших мальчиков, как известно, ничего интересного уже не придумаешь. В 1883 году все главы были выпущены под одной обложкой, на которой значилось: «Приключения Пиноккио. История марионетки».

Марионетка у Коллоди вышла крайне непосредственной, воплотив в гипертрофированной форме все детские слабости и недостатки. Так, Пиноккио не хочет ни работать, ни учиться, ни даже лечиться, постоянно лжет, ворует, бродяжничает… При этом в душе он в целом парень неплохой, способен к покаянию, великодушию, любит папу и фею с лазурными волосами (где-то в глубине той же души). Правда… ничего с собой поделать не может и постоянно влипает во всяческие неприятные переделки. Но и Карло Коллоди своего героя не балует, и за все прегрешения сурово «наказывает». Порой даже излишне сурово… И вешают Пиноккио, и на цепь сажают, и ноги сжигают, и в тюрьме он четыре месяца «отмотал»…

Помню, как меня шокировал в детстве сюжет с питьем касторки.

«- Лучше умереть, чем глотать такое ужасное лекарство! В это мгновение дверь в комнату широко распахнулась, и в комнату вошли четыре кролика, черные, как чернила. На плечах они несли маленький гробик. — Чего вы от меня хотите?! — вскричал Пиноккио и от страха подскочил на кровати. — Мы пришли за тобой, — ответил самый рослый кролик. — За мной… Но ведь я совсем не мертвый! — Еще не мертвый. Но ты будешь мертв через несколько минут, потому что не хочешь выпить лекарство, которое излечит тебя от лихорадки. — Ах, Фея, милая Фея! — возопил Деревянный Человечек. — Дайте мне скорее стакан! Но только скорее, пожалуйста, потому что я не хочу умирать. Нет, я не хочу умирать!»

Не менее жестоко автор «разыгрывает» Пиноккио в другой сцене:

«…теперь домика больше не было. Вместо него он нашел небольшую мраморную доску, на которой были вырезаны нижеследующие скорбные слова: ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНА ДЕВОЧКА С ЛАЗУРНЫМИ ВОЛОСАМИ, УМЕРШАЯ В СТРАДАНИЯХ, ПОТОМУ ЧТО ОНА БЫЛА ПОКИНУТА СВОИМ МАЛЕНЬКИМ БРАТОМ ПИНОККИО». Можете себе представить, что почувствовал Пиноккио, когда он с грехом пополам прочел по слогам эти слова. Он упал ничком на землю, тысячу раз поцеловал надгробие и разразился душераздирающими рыданиями".

Стоит ли говорить, что фея, конечно, оказалась жива-живехонька, а могилка это… так… чтоб призадумался.

Говоря о жестокости Коллоди по отношению к своему герою и излишней назидательности тона сказки, не стоит забывать, что писалась она во времена, когда подобный жестоко-сентиментальный (именно так!) тон в литературе для детей был особенно распространен. А тут еще и сам автор оказался не чужд сфере воспитания-образования, он даже участвовал в составлении всяческих школьных руководств. Поэтому «Приключения Пиноккио» вышли настолько нр-р-равоучительными, что к ним можно добавить подзаголовок: «Страшилка для непослушных детей».

Честно признаться, я терпеть не могу неприкрытого морализаторства в художественных книгах, а в сказках — особенно. Помню, как при всем восхищении сказками Пушкина, меня постоянно раздражала строчка «Сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Мало того, что «ложь», так еще и с «намеком» и «уроком». У Коллоди, правда, «намеков» нет, сплошные «уроки» — четкие и конкретные, как мораль в конце басни. После каждой оплошности Пиноккио автор тут же (наверное, для особо тупых детей) делает нравоучительный вывод.

Вы можете спросить, почему же этот сказочный «Катехизис для непослушных детей» получил в XIX веке столь сильный резонанс, что его с лихвой хватило до нынешних дней, в чем заключается живучесть столь раскритикованной мной сказки про Пиноккио. Ответ прост: сказка была не только нравоучительной, но и крайне увлекательной. Правда, без нравоучительного контекста она теряет определенную цельность и рассыпается на несколько отдельных, не слишком изящно связанных приключений, но не стоит забывать, что писалась сказка как «газетный сериал». Тем не менее, в «Приключениях Пиноккио» немало примеров яркой оригинальной фантазии Коллоди. Это и сама завязка с волшебным поленом, и город Дураколовка с Волшебным полем, где Пиноккио закапывает свои пять золотых, и Страна Развлечений, где бездельничающие дети превращаются в ослов (кстати, именно отсюда ведет своё происхождение Дурацкий остров в «Незнайке на Луне»), и гигантская акула, в животе которой деревянный человечек находит своего отца, и, конечно же, знаменитый нос Пиноккио, удлиняющийся во время вранья.

В Тоскане (итальянской области, где родился Коллоди) даже проводится ежегодный конкурс на «лучшего лжеца Италии». Так, одним из призеров стал сеньор, который поведал о том, как его курица, получив тепловой удар, снесла яичницу-глазунью.

Пиноккио стал настоящим национальным итальянским героем. В 1950-х годах в городке Коллоди, подарившем псевдоним Карло Лорецини, был организован целый парк в честь деревянной марионетки. В его создании и оформлении участвовало множество известных итальянских скульпторов и архитекторов. Здесь можно встретить и знаменитый памятник Пиноккио, показывающий эволюцию деревянной марионетки в человека, и таверну «Красный рак», где наш герой харчевался с котом и лисой, и гигантского полицейского, преграждающего дорогу, и даже Денежное Дерево — невоплотившаяся мечта глупой марионетки. А на самом памятнике имеется красноречивая надпись: «БЕССМЕРТНОМУ ПИНОККИО — БЛАГОДАРНЫЕ ЧИТАТЕЛИ В ВОЗРАСТЕ ОТ ЧЕТЫРЕХ ДО СЕМИДЕСЯТИ ЛЕТ».

…И всё равно я гораздо больше люблю нашего Буратино. Но про его историю когда-нибудь в следующий раз.